Миф Германского Зла - Глава 1- Миф Германии как злой нации

Источник: https://katana17.wordpress.com/2016/10/01/book-the-myth-of-german-villainy-by-benton-bradberry-part-01/

В результате проигрыша двух апокалиптических мировых войн Германия приобрела репутацию злой нации Европы, вероятно, даже самой злой нации за всю историю человечества. Само упоминание слова «немец» по-прежнему вызывает в сознании образ шагающих строевым шагом роботоподобных ударных частей под командованием самодовольных прусских офицеров, готовых маршировать куда угодно, чтобы учинить беспричинные убийства и разрушения в странах их миролюбивых соседей. Бесконечная пропаганда промыла нам мозги и приучила нас считать германцев по своей сущности милитаристами, агрессивными и грубыми расистами и антисемитами, предрасположенными к слепой покорности авторитетным фигурам. Сотни голливудских фильмов, бесконечная пропаганда холокоста и бессчетные книги и статьи в журналах навсегда внедрили этот негативный образ Германии в общественное сознание. Рациональные мотивы для учинения тех необъяснимых ужасов, в которых постоянно обвиняют германцев, упоминать не требуется. То, что их злая природа объясняет все их поступки, – это аксиома.

Достаточно посмотреть фильм «Список Шиндлера» жидовского режиссера Стивена Спилберга. «Нацистский» комендант концентрационного лагеря (предположительно лагеря Плашов в пригороде Кракова, не далеко от Освенцима) стоит без футболки на балконе своего дома с охотничьей винтовкой, перекинутой через плечо. Винтовка снабжена телескопическим прицелом. В этом фильме дом расположен на холме выше лагеря таким образом, что перед глазами находятся толпы заключенных на территории лагеря внизу. Он поднимает винтовку к плечу и через прицел начинает неспешно сканировать толпу, от одного заключенного к другому. Вид через прицел заполняет весь экран. Перекрестие прицела останавливается на случайном заключенном. Он нажимает на курок, и заключенный падает на землю, мертвый. Далее камера перемещается обратно на «нацистского» коменданта, чтобы показать его скучающее безразличное настроение, когда он передергивает затвор и снова поднимает винтовку к плечу. Он стреляет снова, и снова заключенный падает на землю, мертвый. Когда ему наскучивает «учебная стрельба», он переводит свое внимание на обнаженную сексуальную женщину, которая лежит на кровати в комнате внутри дома. Женщина, предположительно, является одной из его жидовских домработниц, которую он взял себе из лагеря, которая помимо всего прочего, по всей видимости, является также его сексуальной рабыней. Его лицо выражает презрительный, хотя и апатичный, цинизм.

Добавленное изображение. Рэйф Файнс в роли Амона Гёта в выдуманной истории «Список Шиндлера», отстреливающий заключенных с балкона.

 Цель эпизода со стрельбой и обнаженной жидовской домработницей – показать германского офицера как полностью развращенного, бессовестного и аморального, одним словом – психопата. Разумеется, также предполагается, что все убитые им заключенные были жидами. Здесь сочетаются две популярные жидовские темы: «злые нацисты» и «гонения жидов».

Этот эпизод полностью вымышлен, он основан на романе Томаса Кенелли (Thomas Keneally), австралийца, который посещал концентрационные лагеря только один раз в 1980 году. Не существует каких-либо документальных свидетельств показанных в фильме событий, в то же время, подавляющее большинство кинозрителей проглатывает все это целиком и принимает эти вымыслы как подлинные исторические события.

Настоящий лагерь Плашов находился по другую сторону холма от дома коменданта, с балкона дома лагеря вообще не было видно. Человеку было бы физически невозможно сделать то, что показано в фильме, даже если бы у него и были такие побуждения, что крайне маловероятно. Настоящий комендант лагеря, Амон Гёт (Amon Goeth), на котором основан персонаж фильма, жил в доме вместе со своей невестой Рут Калдер (Ruth Kalder), от которой у него был ребенок. Рут говорила, что они хотели пожениться, но не могли это сделать из-за хаоса, царящего в конце войны. После войны она сменила свою фамилию и фамилию ребенка на Гёт. Амон Гёт после войны был повешен польским правительством в значительной степени потому, что он был членом национал-социалистической (НС) партии и членом Ваффен СС, а не потому, что он расстреливал заключенных. Рут описывала Амона Гёта как культурного человека, у которого был красивый голос певца. Действительно, у Гёта были две горничные-жидовки, которых он выбрал среди заключенных, пока был комендантом, но нет никакой информации, что он имел с ними какие-то некорректные отношения. Эта история была включена лишь для того, чтобы добавить фильму пикантности.

Еще один пример – фильм «Выбор Софи» («Sophie’s Choice») еще одного жидовского режиссера Алана Пакулы (Alan J. Pakula), в котором Софи и ее два маленьких ребенка отправляются в Освенцим (Освенцим – это священный храм фольклора холокоста). Во время процесса «отбора» («отбор» сегодня – это крестный ход религии холокоста) сразу же после ее прибытия очередной стереотипный «злой нацист» (предположительно, доктор Йозеф Менгеле, знаменитость Освенцима) говорит ей, что она может оставить только одного ребенка, другой должен быть отправлен в газовую камеру. Ее заставляют выбирать, какого ребенка оставить, а какого отправить в газовую камеру, отсюда название «Выбор Софи». «Злой нацист» не объясняет, почему один ребенок должен умереть, и почему ей нужно делать этот душераздирающий выбор. То, что он «злой нацист», предположительно все объясняет. Эта нелепая кино-поделка основана на рассказе американского писателя-южанина Уильяма Стайрона (William Styron), который из своего личного опыта не знал о лагерях ничего. Освенцим просто использовался как место действия сказки, рожденной в его воображении. В реальной жизни ничего подобного не происходило. В то же время, подобные истории о «злых нацистах» давно являются одним из главных продуктов Голливуда. Любителей кино настолько приучили к этой бредятине, что в сознании публики фантазия стала фактом. Нам всем промыли мозги, и мы принимаем подобный абсурд как факты без какого-либо скептицизма. Германцы – «зло», поэтому они творят «злые» дела. Никакого более подробного объяснения не требуется.

В то же время, Германию видели такой не всегда. Образ Германии как злой, хищнической, воинственной нации сформировался только в двадцатом веке. Германия девятнадцатого века, напротив, представлялась местом мира и просвещения. Английский историк Фредерик Уильям Мейтланд (Frederic William Maitland) вот так описывает отношение англичан к германцам в девятнадцатом веке: «...зачастую (и вполне правдоподобно) германцы изображались непрактичными, мечтательными, сентиментальными, вглядывающимися своими мягкими голубыми глазами в облака музыки, метафизики и табачного дыма»[1].

Пользовавшаяся большим влиянием французская писательница и экономка салона мадам де Сталь[2] в период наполеоновских войн изображала германцев нацией «поэтов и мыслителей, расой добродушных, непрактичных, отрешенных от этого мира мечтателей без каких-либо национальных предрассудков и не предрасположенных к войнам»[3].

До двадцатого века американцы также были о германцах благоприятного мнения. Американский историк Генри Корд Мейер (Henry Cord Meyer) писал: «...что в своей только что объединенной нации [Германия была объединена в одну нацию в 1871 году], что в этой стране [германские эмигранты в Соединенных Штатах], германцев обычно рассматривали как методичных и энергичных людей, считавшихся образцами прогресса, в то время как в своей преданности музыке, образованию, науке и технологиям они вызывали у американцев восхищение и являлись объектами для подражания»[4].

В 1905 году Эндрю Диксон Уайт (Andrew Dickson White), известный американский историк, педагог и посол Соединенных Штатов в Германии писал за девять лет до начала первой мировой войны: «Германия из огромной беспорядочной массы воинов, мыслителей и рабочих, агрессивно конфликтовавших, изматывавших себя в напрасных устремлениях, становившихся жертвой для недоброжелательных соседей, стала [после объединения] великой державой в военной сфере, в искусстве, в науке, в литературе; крепостью высокой мысли; хранителем цивилизации; естественным союзником каждой нации, которая стремится к улучшению человечества»[5].

Исторически германский народ сделал огромный вклад во все сферы культурных, интеллектуальных и научных достижений. В сфере музыки среди германских гениев восемнадцатого века числятся Иоганн Себастьян Бах, Франц Йозеф Гайдн, Вольфганг Амадей Моцарт, Людвиг ван Бетховен, Франц Петер Шуберт и Роберт Шуман, и это называя лишь немногих. В девятнадцатом веке музыкальный гений продолжили Штраусы[6], Густав Малер и Ричард Вагнер. Литературный вклад сделали Гёте и Шиллер, исторические работы проводили Леопольд фон Ранке и Ба́ртольд Георг Ни́бур; философские исследования – Кант и Гегель; великие научные достижения связаны с такими именами как Александр фон Гумбольдт и Уильям Конрад Рентген. Это лишь некоторые примеры из очень длинного списка. Прусская система высшего образования и культурный расцвет, который характеризовал Пруссию в период после наполеоновских войн, оказали огромное влияние на Европу и Америку. Американская система среднего, равно как и высшего образования была создана по образу соответствующих прусских систем. Мир восхищался Германией как центром образования за ее высокую культуру и ее достижения в каждой области, равно как и за ее культуру честности, трудолюбия, порядка и экономии, которая присутствовала даже на самом низшем уровне общества.

На протяжении всего 19 века британские ученые и журналисты относились очень благожелательно ко всему германскому, включая их историю, культуру и институты. Пользующийся высоким уважением историк Кембриджа Герберт Баттерфилд (Herbert Butterfield) так комментировал отношение Британии к Германии: «Одно время в Англии превалировала точка зрения, что германская история – это в особой степени история свободы, потому что ее история включала федерацию, парламент, автономные города, протестантизм, а также тот закон свободы, который германские колонии принесли на славянский восток. В те времена именно латинские государства считались имеющими склонность к авторитаризму: они цеплялись за папство в Италии, инквизицию в Испании и бонапартистскую диктатуру в воинственной Франции. Полный разворот во мнении, который произошел в двадцатом веке, и его замена на всеобщее убеждение, что Германия была агрессором и врагом свободы во все века, без сомнения, однажды станет предметом исторических исследований, особенно потому, что этот переворот так совпал с изменением внешней политики Британии... Вплоть до ранних 1900-х годов, когда историография в Англии достигла своего пика в таких людях как Актон и Мейтленд, едва ли можно описать словами то восхищение Германией – и признание в наставничестве, – которое существовало среди английских историков»[7].

Также британский автор Томас Арнольд (Thomas Arnold) (13 июня 1795 года – 12 июня 1842 года) рассматривал Германию не как нацию, уникальным образом предрасположенную к авторитаризму и воинственности, а как «колыбель закона, добродетели и свободы»[8], а тот факт, что англичане принадлежат к германской семье народов, он считал «знаком отличия высшего сорта»[9].

Следующие фото и рисунки показывают, какой мир видел Германию в восемнадцатом и девятнадцатом веках вплоть до начала первой мировой войны. Германия до первой мировой воспринималась как мирная страна волшебных сказок и замков в облаках, страна трудолюбивых, законопослушных и дисциплинированных людей.

Фестиваль девятнадцатого века в германском городке.

Праздник первого мая

Германские работницы фермы идут на работу

ПОЗИТИВНЫЙ ОБРАЗ ГЕРМАНИИ МЕНЯЕТСЯ ЗА ОДНУ НОЧЬ

 С началом первой мировой войны этот образ Германии изменился практически за одну ночь. После начала войны в 1914 году быстро сформировался и утвердился гротескный образ Германии как алчной, кровожадной и крайне агрессивной страны, и он быстро стал стереотипным образом Германии в Европе и Америке. Этот новый образ стал прямым результатом свирепой кампании анти-германской пропаганды, которую проводило британское правительство и к которой позднее присоединилось правительство Соединенных Штатов. В ходе нее среди британской и американской общественности распространялась намеренная и систематическая ложь, искажения и выдуманные истории о зверствах германцев. Эмоции как британцев, так и американцев намеренно доводились до лихорадочной ненависти в адрес «гунна». Именно в этой искусной пропагандистской кампании ненависти родилась патологическая враждебность ко всему германскому, которая позднее стала знакомой и неотъемлемой частью отношения запада к Германии.

После второй мировой войны историк Гарри Пэкстон Ховард (Harry Paxton Howard) исследовал эту трансформацию репутации Германии, которая случилась сразу же после начала первой мировой. Он писал, что Германия изображалась не просто злой: она всегда была таковой и – в противоречие фактам – всегда являлась историческим врагом Европы и Америки. Он писал: «В действительности, самая большая работа по ревизии истории – в буквальном значении этого слова – была проведена во время первой мировой войны, когда история была полностью переписана, чтобы показать, что Германия всегда была нашим врагом, что Германия развязала войну в 1914 году, что Германия даже начала Франко-Прусскую войну в 1870 году, и что во время войны за независимость мы сражались не с британцами, а с гессианцами[10] – даже не упоминая такие вещи, что именно германцы отрезали руки бельгийским младенцам, а не бельгийцы отрезали руки конголезцам. Это был подлинный пересмотр нашей истории, который исказил сознание американцев на период более сорока лет»[11] – Гарри Пэкстон Ховард.

Разумеется, все воюющие стороны, включая Германию, использовали пропаганду против своих врагов, так же как это происходило в ходе всех войн на протяжении всей истории человечества, однако пропагандистские усилия Германии и Центральных Держав производили впечатление работы любителя и не были эффективными. В своей пропаганде германцы делали акцент на разум, а не на эмоции. Они никогда не изображали своих врагов кровожадными, бесчеловечными животными. Союзники же, особенно Британия, оказались мастерами манипулирования мнением мировой общественности, распространяя фантастические истории германских злодеяний. С самого начала войны британские и американские газеты были заполнены историями германских злодеяний. (В то время американские газеты в донесении до своей аудитории новостей из Европы зависели от британских новостных служб, новости из Европы попадали в Соединенные Штаты через подводные кабели, которые контролировала Британия. У германцев не было доступа к американским СМИ. Британия позаботилась об этом, перерезав шесть германских трансатлантических кабелей, идущих в США).

Первые истории о зверствах касались германского марша через Бельгию в начале войны. Целью Германии было не нападение на Бельгию, а проход через ее территорию, чтобы обойти оборону французов и далее двинуться к Парижу. Эта стратегия была известна как план Шлиффена. Германцы считали, что только таким образом им удастся одержать быструю победу над Францией. «Вторжение» Германии в нейтральную Бельгию послужило для Британии предлогом вступить в войну против Германии (в действительности, к тому времени уже было принято решение вступить в войну по другим причинам, в основном экономическим). Бельгия была всего лишь предлогом. Чтобы вступить в войну, необходимо было завоевать общественное мнение, и этой цели послужила пропаганда, основанная на вторжении Германии в Бельгию, а также на выдуманных историях зверств германских солдат в Бельгии. Нашлись «свидетели», которые описывали, как «гунны» в своих шлемах пикельхаубе[12] подбрасывают в воздух бельгийских младенцев и ловят их на штыки прямо во время марша, распевая при этом военные песни. Сообщалась масса историй о том, как германские солдаты ампутировали руки бельгийским мальчикам (предположительно, чтобы не позволить тем стрелять из винтовок). Истории о женщинах с отрезанными грудями плодились еще быстрее. Также были истории о распятиях солдат союзников. Европейцы и американцы в то время были более религиозны, чем сегодня, и истории о распятии приводили людей в бешенство. (Стоит упомянуть, что из всех форм вещественных доказательств, которые принимаются сегодня в суде, показания очевидцев считаются самыми ненадежными.)

Истории об изнасилованиях были самыми излюбленными. Один «очевидец» описывал, как германцы вытащили двадцать молодых девушек из домов в захваченном бельгийском городке и положили их на столы, стоящие на площади, после чего каждую насиловали как минимум двенадцать «гуннов», а все остальные солдаты наблюдали и радовались. Британскую публику упорно кормили подобной пропагандой, после чего она, разумеется, потребовала мести омерзительному гунну. Группа бельгийцев ездила по Соединенным штатам (за счет британского правительства) и рассказывала эти истории американцам. (Британия желала втянуть США в войну.) Президент Вудро Вильсон устроил для этой группы торжественный прием у себя в Белом Доме.

Пропаганда изображала Британию как «рыцаря на белом коне», который спешил на помощь беззащитной Бельгии. Разумеется, это было циничной манипуляцией общественным мнением, потому как если бы Германия не нарушила нейтральность Бельгии, сама Британия сделала бы это без раздумий.

Германия озлобленно отрицала все эти обвинения. То же делали и американские репортеры, которые находились вместе с германской армией и знали, что все эти истории были ложью. Однако ответы Германии не попадали в американские газеты: содержание газет контролировали британцы, они же выдумывали все эти истории о зверствах. Чтобы усилить правдоподобие этих фантастических историй, британское правительство в начале 1915 года поручило виконту Джеймсу Брайсу (James Bryce) возглавить королевскую комиссию и провести расследование. Британское правительство было уверено, что Брайс поддержит эту лживую пропаганду, и именно это он послушно и сделал. Брайс был известным историком с хорошей репутацией в Америке. Он не только работал британским послом в Вашингтоне, но и написал несколько хвалебных книг об американском правительстве. Британцы знали, что он пользовал

Эти пропагандистские плакаты показывают, как британцы изображали своих германских врагов – всегда как жестоких варваров, убийц женщин и детей. Вслед за британскими плакатами идут плакаты германской пропаганды против британцев, французов и русских. Обратите внимание на разницу в стиле. Германцы не изображали своих врагов жестокими убийцами.

Союз Британской Империи. Один раз германец – всегда германец. 1914-1918. Больше никогда! [Девиз «Лиги защиты жидов» в США. Та же фраза, которую жиды позднее будут орать в связи с холокостом.] Помните! Наем германца на работу означает отсутствие работы для британца. Каждый проданный германский товар означает непроданный британский.

«Уничтожь этого сумасшедшего дикаря. Записывайся в армию».

«Только военный флот может это остановить».

 Германцев изображают как бесчеловечных тварей.

Германский солдат отрезает руки бельгийскому младенцу.

Гунн вот-вот изнасилует невинную бельгийскую девушку.

 Ниже приводятся плакаты германской пропаганды, направленной против британцев, французов и русских. Обратите внимание, что германцы используют против своих врагов высмеивание, но не изображают их как бесчеловечных тварей.

Рисованные персонажи изображают (слева направо) Великобританию, Францию и Россию. Справа – Германия.

«Привет от 42 калибра!»

«Терпение, вы все получите».

«Дорогое отечество, не беспокойся!»

Брайс и шестеро других уполномоченных, все юристы, историки и правоведы, «проанализировали», если это можно так назвать, 1200 сообщений «очевидцев», которые утверждали, что лично видели все эти ужасы. Почти все истории исходили от бельгийцев, которые эмигрировали в Англию как беженцы, хотя некоторые истории исходили от британских солдат во Франции. Комиссия не допрашивала ни одного из этих свидетелей, полагаясь на их письменные показания (напоминает нюрнбергский так называемый трибунал после следующей войны). Так как шла война, непосредственно на местах не проводилось никаких расследований так называемых зверств германцев. Ни один свидетель не был определен по имени, включая тех солдат, которые предоставляли письменные показания. В то же время, комиссия сделала вывод, что все эти истории, не важно, насколько фантастические, были правдой. Это фиктивное расследование было всего лишь еще одной частью анти-германской пропаганды Британии.

«Отчет Брайса» был опубликован 13 мая 1915 года, и британцы позаботились о том, чтобы он был напечатан в каждой газете Америки. Эффект оказался феноменальным, особенно учитывая тот факт, что это произошло сразу после торпедирования британского лайнера Лузитании, в результате чего погибли 135 американцев. Америка от побережья до побережья пришла в ярость, страну охватила волна отвращения ко всему германскому, ненависть достигла лихорадочного уровня. Внезапно американская общественность стала требовать войны. (Существуют обоснованные подозрения, что Лузитания была использована как приманка первым лордом Морского Министерства Уинстоном Черчиллем, и была сознательно подставлена под атаку со стороны германской подлодки, чтобы втянуть Америку в войну).

Добавленное изображение. Отчет Брайса и его автор, Джеймс Брайс.

 Хотя были и те, кто скептически относился к отчету Брайса. В Англии сэр Роджер Кейсмент (Roger Casement) назвал отчет ложью и написал собственное опровержение, однако никто не обратил на это внимание. Американский юрист Клэренс Дэрроу (Clearance Darrow) отнесся к отчету Брайса настолько скептически, что в 1915 году он отправился во Францию и впустую занимался там поисками свидетеля, который смог бы подтвердить хоть одну из историй Брайса. Его сомнения росли, и Дэрроу объявил, что готов заплатить $1.000 (сегодня порядка $25.000) любому, кто сможет показать бельгийского ребенка, которому отрубил руки германский солдат, или же любую другую бельгийскую или французскую жертву германских злодеяний. Ни одна жертва не была найдена.

«Доказательства» комиссии Брайса, равно как и методы ее расследования, нарушали все элементарные правила сбора улик. Позднее исследователи доказали, что весь отчет состоял из искажений и откровенной лжи. Однако Британия была полна решимости втянуть Соединенные Штаты в войну, а Брайс и его коллеги старательно пособничали ей в этом устремлении. Они оправдывали свою ложь тем, что она служила высшей цели и шла на благо Матушки Англии. После войны большинство историков отвергли 99% историй Брайса о злодеяниях как выдумку. Один историк назвал этот отчет «самим по себе одним из худших злодеяний войны». «После войны, – писал Томас Флеминг в своей книге «Иллюзия Победы» (Thomas Fleming, Illusion of Victory), – историки, желавшие изучить документацию, на которой были основаны истории Брайса, узнали, что документы загадочным образом исчезли».

По мере хода войны широкое распространение получила еще одна выдуманная история. Сообщалось, что германцы создали «фабрику трупов», в которой тела убитых германских солдат и солдат союзников предположительно переплавлялись в жиры и другие полезные для германской военной отрасли продукты. [Здесь чувствуется характерное отношение жидовских пропагандистов к людям как к скоту.] Германцев обвиняли в том, что из человеческого жира они делали мыло. Человеческую кожу использовали для производства кожаной продукции: абажуров, перчаток и штанов. Кости трупов предположительно перемалывались и использовались в качестве удобрения на германских фермах.

Подробное описание работы этой так называемой «фабрики трупов» появилось в уважаемой британской газете The Times 17 апреля 1917 года. Согласно истории, железнодорожные составы, нагруженные трупами, прибывали на большую фабрику. Тела нанизывались на крюки, приделанные к бесконечной цепи. Статья подробно описывала все происходившее на той фабрике. [Откуда газета узнала об этом в таких деталях?] «Замкнутая цепь транспортирует тела в длинный, узкий отсек, в котором они проходят через дезинфицирующую ванну. Далее они проходят через камеру сушки, после чего автоматически переносятся в автоклав или большой котел, в который они сбрасываются при помощи устройства, отделяющего их от цепи. В автоклаве они варятся от шести до восьми часов, обрабатываются паром, который их расщепляет, и медленно помешиваются мешалкой. Этот процесс производит несколько продуктов. Жиры превращаются в стеарин, вариант твердого жира, и масла, которые перед использованием проходят дополнительную перегонку. В процессе дистилляции масло кипятят вместе с карбонатом натрия, и некоторые побочные продукты этого процесса используются германскими производителями мыла. Очистка масла и перегонка осуществляются в юго-восточной части фабрики. Очищенное масло выпускается в небольших бочках наподобие тех, что используются для бензина, и имеет желтовато-коричневый цвет»[13]. Обратите внимание на мелкие подробности.

История была полностью выдумана, но это была «правдоподобная» история, особенно учитывая все ее подробности, и германцы не могли полностью опровергнуть ее, пока шла война. После войны, разумеется, история была разоблачена как ложь. Никакой фабрики трупов не существовало. Интересно, что эта же история о производстве мыла из трупов снова всплыла во время второй мировой войны, когда германцы предположительно делали мыло из трупов жидов. Очень многие по-прежнему верят в это вранье, которое остается главным продуктом жидовской пропаганды индустрии холокоста. «Абажуры из человеческой кожи» также берут свое начало во время первой мировой войны, и они снова всплыли во время второй мировой – германцы якобы делали абажуры из жидовской кожи. У этой истории нет никаких доказательств, однако она по-прежнему толкается в массы жидовской индустрией пропаганды холокоста.

«Целью военной пропаганды, – пишет историк Томас Флеминг в своей книге «Иллюзия Победы», – продвигаемой как американской, так и английской элитой, было создать в умах общественности образ германцев как «чудовищ, способных на ужасающий садизм» – покрывая возбуждение коллективной ненависти лицемерной глазурью». «Прием состоит в том, – пишет Флеминг, – чтобы заставить целевую аудиторию дрожать от ужасов картин нечеловеческого зла, тяжело дышать от внутреннего желания отомстить и самодовольно восторгаться чистотой собственных гуманных мотивов. Люди, которые попадаются на этот прием, легко обретают коллективное пчелиное сознание официально санкционированной ненависти и оказываются готовыми совершать еще более отвратительные преступления, чем те, которые, по их мнению, совершает враг»[14].

Без сомнения, отчет Брайса, как и вся другая анти-германская пропаганда, помог Англии выиграть войну. Лживая пропаганда убедила миллионы американцев и других нейтрально настроенных к Германии людей, что германцы были животными в человеческом обличии, и этот фактор стал решающим в деле втягивания Америки в войну. Однако кампания сенсационной пропаганды зверств имела и негативные последствия. Она отравила общественное мнение о германцах настолько, что вред уже нельзя было исправить. Эта пропаганда была очевидным фактором в британском решении продолжать тотальную блокаду Германии на протяжении семи месяцев после окончания войны, что, кстати, являлось нарушением международных законов. Блокада стала причиной голодной смерти миллиона мирных жителей Германии и мучительных страданий миллионов других. Хотя об этом почти ничего не говорят, британская блокада была самым жутким зверством первой мировой войны, причем учинили это зверство не злые германцы, а «почти святые» британцы.

Создав слепую ненависть в адрес Германии, пропагандистская кампания также внесла свой вклад в жестокие условия перемирия, которые были наложены на Германию в конце войны и которые, в свою очередь, посеяли зерна второй мировой войны. И хотя историки и другие исследователи разоблачили эти истории о зверствах германцев как выдумку, образ германского зла продолжает жить. Добродушный образ страны, который существовал до 1914 года, за одну ночь сменился мифом уникальной германской дикости, который оставил в глубине западного сознания перманентный осадок германофобии. Это объясняет готовность молодых американских парней равнять с землей целые германские города и убивать сотни тысяч мирных людей воздушными бомбардировками во время второй мировой войны. Также эта пропаганда ненависти, несмотря на всю свою лживость, оказывала на германский народ полностью деморализующее воздействие.

Сноски: